Где-то позади меня тлеет багровый закат. Солнце красное, словно напилось крови. Впереди равнина, но земля не ровная, много ям и ухабов. Может здесь, когда-то была пашня. А может равнина и была такой с начала времён. Не знаю. Сны, порой, снятся странные и далеко не всё в них можно объяснить. Я сплю. Мне снится сон.
... Бегу. Сквозь узкие щели глазниц шлема едва вижу других, бегущих по бокам от меня. Клинки отброшены назад. Клинки продолжают кисти рук. Клинки - это наши тела. Мы несёмся почти ровным, но сильно растянутым строем. Нас всего десяток. Позади нас бежит много людей, я не вижу их, но я знаю, что они рядом - лучники. Их много, но мы одни. Мы бежим с холма на равнину. Я чувствую, как бег превращается в полёт. Мы летим прямо над землёй, подхваченные неведомой силой. Сила переполняет нас. Мы давно и сильно оторвались от наших лучников - им нас не догнать. Так и должно быть.
Впереди войско. Враг.
Мы бежим молча, но я слышу звериный рык - сначала тихий, приглушённый, каждый сдерживает его, но чем ближе враг, тем сильнее слышен рык - наш рык. Звериный рык нарастает, превращается в громовой рокот безумной, беспощадной, безграничной силы. Она переполняет нас, она рвётся наружу, она сводит с ума и несёт вперёд. Без страха. Без устали. Без боли.
Я ничего не слышу, кроме клокотания бурлящей во мне силы, кроме своего безудержного крика, кроме шума ветра в ушах. Я лечу.
Беззвучно сорвались тетивы с пальцев лучников, остановившихся далеко позади нас. Беззвучно стрелы прошли над нашими головами. Беззвучно дрогнули первые ряды вражеского войска, утыканные оперёнными древками.
Но тщетно вражеские лучники пытаются попасть в нас. Их руки дрожат. Их стрелы медлительны. Страх сковал их сердца.
Мы летим, подобно птицам. Мы кричим, разрывая глотки. Враг уже рядом.
Клинок - это часть меня. Клинок - это моя душа. Клинок - это я.
Огонь безграничной силы горит в моих глазах. В звериный рык превратился мой голос. Холодная сталь заменила мне тело.
... Одинокий сокол, кружащий над полем, видел, как маленькие тени врезались в большое войско. Сокол видел, как вспыхнули их клинки алыми отблесками кровавого солнца. Сокол видел, как тени разрывали войско на части. Сотни стрел сверкнули наконечниками под его крыльями. Сотни стрел обрушились на войско. И войско вздрогнуло и смешалось, как чёткое отражение в луже воды под частыми каплями дождя.
... Дождь. Тихий моросящий дождь идёт, смывая кровь с разрубленных кольчуг, с изувеченных тел, с вытоптанной земли. Капли ручейками струятся по воткнутым в землю клинкам. Капли тихо стучат по щиткам доспехов. Сквозь серую пелену дождя яркими огнями горят глаза в узких щелях шлемов. Десяток воинов стоит посреди поля, усеянного мёртвыми телами.
Робко идут лучники, собирая по пути уцелевшие стрелы. Никто не смотрит на тех, кто привёл их к победе. Никто не смотрит на тех, кто обезумел от странной силы. Никто не смотрит на тех, кто живёт свои последние мгновения. Сила смертельна.
Гаснут огни светящихся глаз. Сила уходит, унося с собою жизнь. Шум дождя заглушает тяжёлое падение израненных тел. Одиноко стоят воткнутые в землю клинки.
Лишь один меч ещё держит своего хозяина. Лишь один безумец ещё разрезает наступающую тьму своим светящимся взглядом. Лишь один обречённый ещё смотрит на уходящее кровавое солнце. Его шлем лежит где-то на поле, сорванный в бою. Его доспехи искромсаны и помяты. Его тело кровоточит глубокими ранами. Его глаза медленно гаснут. Его сила быстро тает.
Он склонил голову, и упавшие на лицо волосы спрятали пару тлеющих огней. Его губы медленно зашевелились, произнося никем не услышанные слова. Его меч глубоко вошёл в землю. Земля уже ждёт свою последнюю жертву.
Никто не смотрел на него, никто не посмел бросить даже мимолётного взгляда, никто не решился поднять на него глаза. Но всё изменилось когда они услышали нарастающий шум, перекрывающий шелест дождя. Шум, ставший звериным рыком, громовым рокотом, клокотанием бурлящей силы.
В испуге все повернулись и увидели, как последний воин простёр руки в стороны и закричал нечеловеческим голосом, устремив светящийся взор к небу. И все вокруг вздрогнули. Сила вновь наполняла его.
... Я проснулся от своего крика. Я кричал во сне. Было холодно, я совсем озяб, а всё тело болело. Я открыл глаза и увидел, как красное солнце скользнуло за край холма, оставив багровое зарево в небе. Дождь монотонно шумел, заглушая все звуки, и только где-то внутри, глубоко в душе, едва слышно шумела сила, обузданная, укрощённая, но всегда готовая вырваться на свободу.
Одинокий сокол летел за багровым закатом, унося с собой души, освободившиеся от тяжести тел. Он громко смеялся, и дождь разносил его смех по долине, а я вторил ему.
Где-то позади меня тлеет багровый закат. Солнце красное, словно напилось крови. Впереди равнина, но земля не ровная, много ям и ухабов. Может здесь, когда-то была пашня. А может равнина и была такой с начала времён. Не знаю. Сны, порой, снятся странные и далеко не всё в них можно объяснить. Я сплю. Мне снится сон.
... Бегу. Сквозь узкие щели глазниц шлема едва вижу других, бегущих по бокам от меня. Клинки отброшены назад. Клинки продолжают кисти рук. Клинки - это наши тела. Мы несёмся почти ровным, но сильно растянутым строем. Нас всего десяток. Позади нас бежит много людей, я не вижу их, но я знаю, что они рядом - лучники. Их много, но мы одни. Мы бежим с холма на равнину. Я чувствую, как бег превращается в полёт. Мы летим прямо над землёй, подхваченные неведомой силой. Сила переполняет нас. Мы давно и сильно оторвались от наших лучников - им нас не догнать. Так и должно быть.
Впереди войско. Враг.
Мы бежим молча, но я слышу звериный рык - сначала тихий, приглушённый, каждый сдерживает его, но чем ближе враг, тем сильнее слышен рык - наш рык. Звериный рык нарастает, превращается в громовой рокот безумной, беспощадной, безграничной силы. Она переполняет нас, она рвётся наружу, она сводит с ума и несёт вперёд. Без страха. Без устали. Без боли.
Я ничего не слышу, кроме клокотания бурлящей во мне силы, кроме своего безудержного крика, кроме шума ветра в ушах. Я лечу.
Беззвучно сорвались тетивы с пальцев лучников, остановившихся далеко позади нас. Беззвучно стрелы прошли над нашими головами. Беззвучно дрогнули первые ряды вражеского войска, утыканные оперёнными древками.
Но тщетно вражеские лучники пытаются попасть в нас. Их руки дрожат. Их стрелы медлительны. Страх сковал их сердца.
Мы летим, подобно птицам. Мы кричим, разрывая глотки. Враг уже рядом.
Клинок - это часть меня. Клинок - это моя душа. Клинок - это я.
Огонь безграничной силы горит в моих глазах. В звериный рык превратился мой голос. Холодная сталь заменила мне тело.
... Одинокий сокол, кружащий над полем, видел, как маленькие тени врезались в большое войско. Сокол видел, как вспыхнули их клинки алыми отблесками кровавого солнца. Сокол видел, как тени разрывали войско на части. Сотни стрел сверкнули наконечниками под его крыльями. Сотни стрел обрушились на войско. И войско вздрогнуло и смешалось, как чёткое отражение в луже воды под частыми каплями дождя.
... Дождь. Тихий моросящий дождь идёт, смывая кровь с разрубленных кольчуг, с изувеченных тел, с вытоптанной земли. Капли ручейками струятся по воткнутым в землю клинкам. Капли тихо стучат по щиткам доспехов. Сквозь серую пелену дождя яркими огнями горят глаза в узких щелях шлемов. Десяток воинов стоит посреди поля, усеянного мёртвыми телами.
Робко идут лучники, собирая по пути уцелевшие стрелы. Никто не смотрит на тех, кто привёл их к победе. Никто не смотрит на тех, кто обезумел от странной силы. Никто не смотрит на тех, кто живёт свои последние мгновения. Сила смертельна.
Гаснут огни светящихся глаз. Сила уходит, унося с собою жизнь. Шум дождя заглушает тяжёлое падение израненных тел. Одиноко стоят воткнутые в землю клинки.
Лишь один меч ещё держит своего хозяина. Лишь один безумец ещё разрезает наступающую тьму своим светящимся взглядом. Лишь один обречённый ещё смотрит на уходящее кровавое солнце. Его шлем лежит где-то на поле, сорванный в бою. Его доспехи искромсаны и помяты. Его тело кровоточит глубокими ранами. Его глаза медленно гаснут. Его сила быстро тает.
Он склонил голову, и упавшие на лицо волосы спрятали пару тлеющих огней. Его губы медленно зашевелились, произнося никем не услышанные слова. Его меч глубоко вошёл в землю. Земля уже ждёт свою последнюю жертву.
Никто не смотрел на него, никто не посмел бросить даже мимолётного взгляда, никто не решился поднять на него глаза. Но всё изменилось когда они услышали нарастающий шум, перекрывающий шелест дождя. Шум, ставший звериным рыком, громовым рокотом, клокотанием бурлящей силы.
В испуге все повернулись и увидели, как последний воин простёр руки в стороны и закричал нечеловеческим голосом, устремив светящийся взор к небу. И все вокруг вздрогнули. Сила вновь наполняла его.
... Я проснулся от своего крика. Я кричал во сне. Было холодно, я совсем озяб, а всё тело болело. Я открыл глаза и увидел, как красное солнце скользнуло за край холма, оставив багровое зарево в небе. Дождь монотонно шумел, заглушая все звуки, и только где-то внутри, глубоко в душе, едва слышно шумела сила, обузданная, укрощённая, но всегда готовая вырваться на свободу.
Одинокий сокол летел за багровым закатом, унося с собой души, освободившиеся от тяжести тел. Он громко смеялся, и дождь разносил его смех по долине, а я вторил ему.
2 марта 2004 года.