Одна из лент машины рвется, и ситуация становится критической. Бабушка в червоточине стремительно стареет и дряхлеет. Червоточина выходит из-под контроля системы. В ней проглядываются знакомые очертания дерева, на котором висит шарфик. Черт возьми, Геннадий, такими темпами твоя история закончится здесь и сейчас. Тем временем, шарфик сдувает ветром с дерева и засыпает снегом. Рыдающий Геннадий, по-пластунски извиваясь, рискуя быть разорванным искажениями от червоточины, пробирается к водопроводному крану, волоча за собой улыбающуюся старушку. Он плещет ей воду в лицо и стирает помаду. Червоточина издает фыркающий звук, немного взвизгивает, дробится и постепенно исчезает в маленьких водоворотах пространства. Машина Тьюринга растворяется вместе с ней. Сидящий Геннадий вскрикивает и, отпрянув, ударяется головой о раковину: на полу перед ним лежит не бабушка, а андроид.

«Черт возьми, да когда это уже закончится? Такое даже электроовцам в страшном сне не приснится. Давай рассуждать логически. В этой вселенной есть андроид. Может ли быть? Да, определенно. Все дело в Саймоне. Это все он виноват. Это из-за него мне пришлось расстаться со своей спокойной жизнью и формальными системами. Он прислал письмо, но не утерпел, и сам использовал вещество, чтобы ускорить события. Так я оказался в ресторане. Но зачем? Зачем ему это было нужно? Раз у него уже было вещество, зачем ему был нужен я? Он же мог с помощью него претворить любые мечты в жизнь? Кроме того, я ведь и так бы согласился, зачем было принуждать меня с помощью таких методов... Нет, точно! Это оно! Да, как я сразу не догадался. Я был не нужен Саймону с самого начала, точнее, с самого начала я был нужен ему только для одного...»

Вспомнить. Какое хорошее слово. С одной стороны, если ты что-то забыл, то это значит, что ты больше это не помнишь. Его больше нет у тебя в памяти. Оно растворилось среди бесчисленных нейронных связей головного мозга, среди миллиардов и миллиардов молекул и среди того, что мы называем богом. Среди того, чего не существует, но есть в каждом из нас. Но, в то же время, мы можем вспомнить. Вернуть утраченное из небытия, как будто оно никогда и не уходило. Может быть, это и есть ключ к разгадке великой тайны памяти?

Геннадий вспомнил. Он вспомнил, что забыл о письме, и даже не ответил на него. Да, кажется, в этом и крылась разгадка всей ужасно запутанной истории. «Неужели в том, оригинальном мире я не изобретал МТ, взламывающую пространство, а это сделал Саймон? И, после того как я намазался помадой, не в силах противостоять искушению, в моей мечте МТ реализовалась как мое собственное изобретение. Неужели все из-за моего тщеславия, желания быть кем-то большим, чем я есть на самом деле? Почему же я настолько завидую Саймону? Это из-за его девушки?»

Но Геннадий отложил эти мысли на потом. Сейчас главное — найти человека с помадой на лице. Но с кого начать? Это может быть кто угодно? Нет, в этом мире стартап еще не был создан, и помада еще не начала массовое распространение. Скорее всего, Саймон находится в стадии ранних экспериментов, и применял помаду только на себе и сотрудниках лаборатории. Это существенно сужает круг подозреваемых.

«А что если людей с помадой может быть несколько в одном мире?» — стараясь не думать о таких неприятных вещах, студент вышел на улицу. Велосипед был на месте, и Геннадий поехал к дереву посоветоваться. Да, конечно, его там не оказалось, но это не было проблемой. Геннадий знал, что где-то там, на другом краю ускоренно расширяющейся вселенной, оно ждет, когда он вернется домой, и всегда готово принять его распростертыми развесистыми ветвями.

Чутье не подвело нашего героя. Чуть поодаль стояла та самая девушка с увесистым гаечным ключом в руках. «Опасно! Высокое напряжение!» — так и говорил ее взгляд. Геннадий не стал рисковать и приближаться к сему чуду, да и вообще делать резких движений. «Привет!» — как можно непринужденнее постарался поздороваться он.

— Ты вообще в своем уме, социопат хренов?! — было ему ответом. — Думаешь, что сможешь решить тут все на пару с деревом, которого вдобавок еще и невидимое? Ты вообще пробовал общаться с настоящими людьми без своего обычного надменного высокомерия? Или тебе по силам так говорить только с неодушевленными предметами?

Она явно что-то знала, но и оскорблениями бросалась тоже неспроста. Геннадий пробормотал что-то невнятное, приготовившись к самому худшему.

— Я тебя не слышу, идиот! Ты что, боишься меня и не можешь подойти ближе!? О чем я и говорила, асоциальный элемент, безмозглый зубрила, я ненавижу тебя и таких как ты!!!

Проблеск солнца сквозь тусклые ватные облака на мгновение подчеркнул неестественно алый оттенок ее губ. «Долго ждать не пришлось», — подумал Геннадий.

— Да, и что с того, что я такой! Неужели мне нельзя мечтать? Я хотел быть лучше, я хотел поговорить с тобой, спросить наконец твое имя, хотел отдать тебе шарфик! Но Саймон, Саймон не дал мне этого сделать! Я даже двинуться не смог, и оказался в том ресторане, и ты была уже с ним! Чертов Саймон, когда-нибудь наши пути снова пересекутся, и ему точно несдобровать.

— Да ты даже муху обидеть не посмеешь, тварь бесхребетная! И это не мечта, а замена реальности. Катись отсюда и не мешай мне строить свою вселенную, ты, чужеродный элемент. Ты вносишь искажения, отойди, кому говорят!

С этими словами в Геннадия полетел, описывая крутую дугу, гаечный ключ. Казалось, что все тело Геннадия было готово к этому с самого начала. Вращения ключа будто замедлилось, а мозг стал работать в несколько раз быстрее. Качнувшись в сторону, Геннадий ловко уклонился и упал лицом в снег. Наступила тишина.

Вечеринка в самом разгаре. О да, это пати-хард для программистов, они здесь отрываются как могут. Несколько человек из DL тоже зашли на огонек и меряются своими resnet-ами. Сэнсэй по виму палит свой башрс, все в полном отпаде. Парни на танцполе отплясывают брейк под музыку, синтезированную нейросетью. Кружок модниц обсуждает самые современные тенденции в оформлении кода. Неподалеку девушка разбирает одного из танцевальных андроидов. Геннадий пытается пройти Дейкстру-5 на одном из игровых автоматов, но не может, и все смеются. Банда косплееров выясняет, что круче, HP или LWA. Их отправляют в оффтоп. Постепенно вечеринка превращается в настоящую вакханалию. Синтезированная музыка оглушает, клубы вейперного дыма и паров жидкого азота от вспотевших чуваков, которые пытаются выжать из TDR RAM максимум, застилают взор. Лазеры и лидары слепят глаза, банды косплееров дерутся друг с другом на электрометлах, начинается суматоха. Между любителями текстовых редакторов и IDE тоже завязывается спор, который перерастает в потасовку. В переполохе кто-то наступает на кабель охлаждения с метиловым спиртом, жидкость разливается. Кажется, воздух накаляется до предела. Четыре робота скачут, как всадники апокалипсиса, косплееры на метлах летают в полуголом виде и истошно кричат, все в умертвиях из-за разлитого метанола. Проскакивает искра и пары спирта воспламеняются. Раздается оглушительный взрыв.

«Ну и дела», ― подумал Геннадий, вставая и отряхивая снег. Девушка лежала неподалеку. Она смеялась во сне. С трудом найдя в себе силы, Геннадий сделал несколько шагов в ее сторону. «Этот мир уже не спасти, помада зашла слишком далеко». Стирая снегом остатки помады с губ девушки, Геннадий вздохнул: «Ах, я же так и не спросил ее имя».

Геннадий стоял у дерева, когда девушка обернулась и увидела у него в руках шарфик.

— Оставь его там, — крикнула она, — это мой подарок дереву! Ты можешь завязать его покрепче, но это все равно бессмысленно! — с этими словами девушка уже было собралась уходить, но вдруг остановилась.

— Как тебя зовут? — вся жизнь пролетела у Геннадия перед глазами.

— Это неважно! — ответила девушка. — Конец уже близок. Ты узнаешь, когда поймёшь правду об этом мире.

— Но я же вернулся! Вернулся назад! Вот же оно, дерево, стоит, и вот шарфик у меня в руках! Акаши-сан наверняка должна была сказать свое имя, что же я сделал не так?

Недоумевающий Геннадий повязал шарфик на ветку и побрел домой, вдыхая пьянящий холодный воздух, пропитанный запахом трескающихся на морозе кирпичей старых пятиэтажек.

«Вот и она, моя родная квартира 92. Мы живём здесь с другом детства Саймоном и изобретённой им роботом-горничной. Мейдо — молоденькая миленькая брюнетка с большими фиолетовыми глазами и даже немного излишне короткой юбкой. Я всегда ему говорю, мол, не соответствует это духу старой доброй Англии, но он меня не слушает, и каждым апдейтом делает наряд все откровеннее: недавно добавил чулки на подтяжках».

Геннадий позвонил. На удивление, Саймон сам открыл ему дверь. Интересно, почему это сделала не горничная? Может, у нее сегодня техосмотр? Саймон пустил внутрь пришедшего, но свет в комнате не горел. Чтобы ни за что не запнуться, Геннадий машинально нажал на выключатель, но Саймон уже удалился вглубь комнаты. Геннадий схватился за крестик, на котором был написан ключ к шифру, с которым они играли в детстве. Смутные сомнения одолевали его. Геннадий разделся и позвал Саймона по имени. Тот ответил, что чай уже готов, и пригласил за стол.

На кухне сидел Саймон, перед ним стояла чашка чая и алая помада, губы его были измазаны ей вдоль и поперёк. От этого зрелища у Геннадия началась икота. Стояла тишина, лишь едва слышимый скрип половиц под ногами андроида раздавался в коридоре.