Нужно всё таки отписаться по такой необычной картине.
Никаких новых идей и глубокого смыслового пласта ТТГЛ конечно не несёт, лишь старые истины, поданные через оригинальную идею обоюдоострого объяснения для всего вокруг aka спиральная энергия .И хотя он считается сёненом, основная идея сериала вне возрастных рамок. И какова подача! Гуррен-Лагган прямо таки настоящий гимн человеческому противоречивому духу и силе воли, поданный через нарочито гипертрофированную героику и зашкаливающий пафос, которые здесь исполняют роль инструмента эдакой своеобразной пробивной философии несгибаемости человеческого духа. Кому-то подобный приём может показаться излишне подростковым, но если проникнитесь, то только такой гиперболизированный эпик способен по настоящему вдохновить и зажечь душу, будь вы какого угодно возраста.
И ещё, Г-Л мне показался воплощением идей Гумилёва о пассионариях, вечно не могущих стоять на месте и жить спокойной жизнью. Тот же Камина- самый настоящий пассионарий, сжигаемый страстями и готовый ради своих целей пожертвовать даже собственной жизнью. Хотя здесь возможно ошибаюсь.
P.S. В детстве были сияющие от восторга глаза, искреннее восхищение, изумление, признание крутизны. Эта «крутизна» вовсе не то, что потом назовут этим словом. Крутизна — та, которая ощущалась в детстве, это не вопрос «мачо или нет?», это декларация мужества, героизма; это пример для подражания, это мечта о Настоящих Героях.
Потом дети взрослели, грузнели, грустнели, лысели — и видели, что детские фантазии о крутом роботе, это нелепые и унылые бездарные поделки конвейера по зарабатыванию денег на родителях, в которых однажды придуманный приём истаскивается до непотребного вида, тиражируется и штампуется до тех пор, пока окупается производство.
Но где-то в самом сердце сохранялась даже не искорка — след от неё. Почти потухшая, но всё же сохранившаяся — это было круто. Гайнакс раздул из искорок, собранных среди десятилетий пепла, раздул великий пожар, пламя, зажигающее сердце уже взрослого человека, не ребёнка. Из малейших песчинок, очищенных от ненастоящего, наигранного и халтурно сделанного, создали монолитный шедевр — целиком из ослепляющего великолепия. Из детского восхищения, детской мечты, наивной, переходящей грани дозволенного даже для сказки, рассыпающегося как бумажный пепел от первого же скептического слова, но всё же завораживающего.