4 июля Хидеаки Анно дал интервью для журнала «Front runner». Рассказывает о Евангелионе, спецэффектах и детских страхах. За перевод спасибо asuka-joy.
Front Runner: На 17-е ноября анонсирован третий из четырех фильмов «Новой киноверсии Евангелиона». В новом произведении наш герой в отчаянии сражается до последнего и спасает девушку в противоположность прежней киноверсии, где он был не в силах что-либо сделать. Сказались ли в этом перемены вашего внутреннего облика?
Хидеаки Анно: Ну да, времена уже не те... Но что изменилось, так это восприятие зрителя. Сама моя сущность неизменна.
FR: В интервью 2005 года вы говорили: «Женившись, я положил в свою копилку достижений "не отаку" последнюю монету… Все силы трачу на неё, любимую. И так будет всегда!» Довольно странно, вы не находите?
XA: Помню, было дело, но люди так просто не меняются.
FR: В «Еве» заложена критика по отношению к фанатам, огораживающим себя от действительности, пытающимся убежать от реальности. Неужели и по сей день их сознание не изменилось?
XA: Если взять оригинал, который я создавал ради «забавы», то множество людей преодолели этот барьер; для них сериал, по сути, стал «предметом зависимости». Я хотел взять ответственность за то, что надул стольких людей. Хотел вернуть произведение в колею развлечения. Тем не менее, сейчас я отказался от этой затеи. Что бы ни говорили, я не изменю своему решению. Всё равно ничего не выйдет, это я прекрасно усвоил.
О спецэффектах в культуре
FR: Множество людей глубоко запали на «Новую Еву». Как вы относитесь к тому, что у них может сформироваться сильная зависимость от вашей работы?
XA: Никак не отношусь. Я желаю, чтобы новое произведение стало хитом, однако избыточная реакция лежит вне пределов моей ответственности. Я могу повлиять на содержание, но оно не всецело от меня зависит. Я и фильмы – это две большие разницы. Тем не менее, нравы фанатов сериала и новых фильмов весьма не схожи. Не могу сказать конкретней, в чём их различие.
FR: Аниме студия «Кхара» берёт на себя все расходы на производство и не привлекает спонсоров; можно сказать, что она занимается волонтёрской работой. Интересно, почему вы пользуетесь такой формой экономики?
XA: В том случае если я задействую спонсоров, то руководствуюсь принципом «проделанная работа должна соответствовать затратам». Когда вкладываешь свои деньги, то и творишь с любовью, на свой страх и риск. Разумеется, нельзя забывать и про рекламу, прокат и персонал, но в конечном итоге я всё просчитываю. Терпеть не могу отговорок вроде «работа выдалась на ура, хотя реклама подкачала».
FR: Вы выступили в роли директора «Музея спецэффектов», открытом в «Токийском музее современных искусств». Как я понимаю, вы хотите оставить спецэффекты в истории культуры, но как вы смотрите на их существование в современном мире, где изобрели компьютерную графику?
XA: Одна из первых работ, использовавших 3D графику, – «Парк юрского периода», стала толчком в развитии киноиндустрии, но я не нахожу её настолько ошеломляющей. 3D не даёт того ощущения, когда «смотришь на происходящее как бы вживую, своими глазами». Когда макет в действительности присутствует на съемке, даже если это просто картинка, возникает эффект присутствия. Человеческое чутьё способно уловить разницу. Поговаривают, что производство фильмов с монстрами тех времен делалось на тяп-ляп, но ведь японские работы со спецэффектами получили очень высокую оценку за границей. Япония должна гордиться, прежде всего, Годзиллой, а не аниме!
FR: В студенческие годы я смотрел кустарную работу «Возвращение Ультрамена», где вы играете главного героя без грима, но постепенно начинаете выглядеть как настоящий Ультрамен,– меня это поразило. Ради чего вы пошли на такой приём?
XA: Я пытался испробовать всевозможные приёмы, начиная с углов обзора камеры и заканчивая макетами, чтобы передать ощущение того, что это «невозможно в действительности», приводя в реальность его существование. Поскольку аниме это картинка, в ней нет ничего реалистичного. Однако в фильме со спецэффектами, по крайней мере, в той его драматической части, где актеры играют по настоящему, гармоничным дополнением их игры служат столь же натуральные спецэффекты. Вот вам наглядный пример успеха от картины возрастом в три десятилетия.
Хочу показать страх
FR: В «Музее спецэффектов» демонстрируется короткометражка «Гигантский воинствующий бог появляется в Токио», в котором город разрушают до основания. И во многих других работах в избытке присутствуют взрывы и разрушения. Что же вас так тянет к разрушениям?
XA: В детстве, когда вокруг меня что-то ломалось, я был счастлив, мне было весело. И не я один, по-моему, все маленькие дети такие. Иной раз я представлял себе, как Япония и весь мир целиком рушатся, и думал «вот здорово!» Потом повзрослел и не мог больше радоваться, рассуждая с утилитарной точки зрения: что бы стало с теми, кто там живет? И картины 11 марта меня просто шокировали. (Великое восточнояпонское землетрясение - прим. пер.) Даже если я и наслаждаюсь фикцией, то вовсе не хочу, чтобы это случилось на самом деле.
FR: Создается впечатление, что вам так и хочется показать картину, навеянную детской травмой.
XA: Я хочу поведать, что у детей есть свои страхи. Сейчас, даже на телевидении подобные вещи очень хорошо маскируют от детей. Когда я был маленьким, город буквально кишел вещами, которых я боялся. За домом стояла непроглядная темнота. Лежали трупы кошек и собак. Даже взрослому мне было страшно. Потому что я был в хороших отношениях с людьми, не понаслышке знакомыми с войной.
@Harizmath,Front Runner: На 17-е ноября анонсирован третий из четырех фильмов «Новой киноверсии Евангелиона». В новом произведении наш герой в отчаянии сражается до последнего и спасает девушку в противоположность прежней киноверсии, где он был не в силах что-либо сделать. Сказались ли в этом перемены вашего внутреннего облика?
Хидеаки Анно: Ну да, времена уже не те... Но что изменилось, так это восприятие зрителя. Сама моя сущность неизменна.
FR: В интервью 2005 года вы говорили: «Женившись, я положил в свою копилку достижений "не отаку" последнюю монету… Все силы трачу на неё, любимую. И так будет всегда!» Довольно странно, вы не находите?
XA: Помню, было дело, но люди так просто не меняются.
FR: В «Еве» заложена критика по отношению к фанатам, огораживающим себя от действительности, пытающимся убежать от реальности. Неужели и по сей день их сознание не изменилось?
XA: Если взять оригинал, который я создавал ради «забавы», то множество людей преодолели этот барьер; для них сериал, по сути, стал «предметом зависимости». Я хотел взять ответственность за то, что надул стольких людей. Хотел вернуть произведение в колею развлечения. Тем не менее, сейчас я отказался от этой затеи. Что бы ни говорили, я не изменю своему решению. Всё равно ничего не выйдет, это я прекрасно усвоил.
О спецэффектах в культуре
FR: Множество людей глубоко запали на «Новую Еву». Как вы относитесь к тому, что у них может сформироваться сильная зависимость от вашей работы?
XA: Никак не отношусь. Я желаю, чтобы новое произведение стало хитом, однако избыточная реакция лежит вне пределов моей ответственности. Я могу повлиять на содержание, но оно не всецело от меня зависит. Я и фильмы – это две большие разницы. Тем не менее, нравы фанатов сериала и новых фильмов весьма не схожи. Не могу сказать конкретней, в чём их различие.
FR: Аниме студия «Кхара» берёт на себя все расходы на производство и не привлекает спонсоров; можно сказать, что она занимается волонтёрской работой. Интересно, почему вы пользуетесь такой формой экономики?
XA: В том случае если я задействую спонсоров, то руководствуюсь принципом «проделанная работа должна соответствовать затратам». Когда вкладываешь свои деньги, то и творишь с любовью, на свой страх и риск. Разумеется, нельзя забывать и про рекламу, прокат и персонал, но в конечном итоге я всё просчитываю. Терпеть не могу отговорок вроде «работа выдалась на ура, хотя реклама подкачала».
FR: Вы выступили в роли директора «Музея спецэффектов», открытом в «Токийском музее современных искусств». Как я понимаю, вы хотите оставить спецэффекты в истории культуры, но как вы смотрите на их существование в современном мире, где изобрели компьютерную графику?
XA: Одна из первых работ, использовавших 3D графику, – «Парк юрского периода», стала толчком в развитии киноиндустрии, но я не нахожу её настолько ошеломляющей. 3D не даёт того ощущения, когда «смотришь на происходящее как бы вживую, своими глазами». Когда макет в действительности присутствует на съемке, даже если это просто картинка, возникает эффект присутствия. Человеческое чутьё способно уловить разницу. Поговаривают, что производство фильмов с монстрами тех времен делалось на тяп-ляп, но ведь японские работы со спецэффектами получили очень высокую оценку за границей. Япония должна гордиться, прежде всего, Годзиллой, а не аниме!
FR: В студенческие годы я смотрел кустарную работу «Возвращение Ультрамена», где вы играете главного героя без грима, но постепенно начинаете выглядеть как настоящий Ультрамен,– меня это поразило. Ради чего вы пошли на такой приём?
XA: Я пытался испробовать всевозможные приёмы, начиная с углов обзора камеры и заканчивая макетами, чтобы передать ощущение того, что это «невозможно в действительности», приводя в реальность его существование. Поскольку аниме это картинка, в ней нет ничего реалистичного. Однако в фильме со спецэффектами, по крайней мере, в той его драматической части, где актеры играют по настоящему, гармоничным дополнением их игры служат столь же натуральные спецэффекты. Вот вам наглядный пример успеха от картины возрастом в три десятилетия.
Хочу показать страх
FR: В «Музее спецэффектов» демонстрируется короткометражка «Гигантский воинствующий бог появляется в Токио», в котором город разрушают до основания. И во многих других работах в избытке присутствуют взрывы и разрушения. Что же вас так тянет к разрушениям?
XA: В детстве, когда вокруг меня что-то ломалось, я был счастлив, мне было весело. И не я один, по-моему, все маленькие дети такие. Иной раз я представлял себе, как Япония и весь мир целиком рушатся, и думал «вот здорово!» Потом повзрослел и не мог больше радоваться, рассуждая с утилитарной точки зрения: что бы стало с теми, кто там живет? И картины 11 марта меня просто шокировали. (Великое восточнояпонское землетрясение - прим. пер.) Даже если я и наслаждаюсь фикцией, то вовсе не хочу, чтобы это случилось на самом деле.
FR: Создается впечатление, что вам так и хочется показать картину, навеянную детской травмой.
XA: Я хочу поведать, что у детей есть свои страхи. Сейчас, даже на телевидении подобные вещи очень хорошо маскируют от детей. Когда я был маленьким, город буквально кишел вещами, которых я боялся. За домом стояла непроглядная темнота. Лежали трупы кошек и собак. Даже взрослому мне было страшно. Потому что я был в хороших отношениях с людьми, не понаслышке знакомыми с войной.
@illogical,@S John,@Harizmath