@2now, когнитивный диссонанс. По сути, восприятие таких персонажей основывается на сложном взаимодействии когнитивных и аффективных процессов, где эстетическая и драматургическая проработка образа вступает в конфликт с нормативными этическими категориями. Этот конфликт, однако, не приводит к однозначному отторжению, но вызывает своего рода интенциональный сдвиг, в котором человек трансформирует своё восприятие моральной амбивалентности в аналитический процесс. Здесь вступает в игру эстетика повествования, которая, будучи глубоко связанной с психологической эмпатией, формирует новую парадигму этического взаимодействия, где персонаж воспринимается уже не как субъект однозначного осуждения, а как объект детализированного наблюдения за внутренними динамиками человеческого опыта. Простыми словами, мы не столько оцениваем поступки антигероя, сколько интересуемся, что движет его действиями и что он чувствует, что и вызывает такую противоречивую симпатию.
...Простыми словами, мы не столько оцениваем поступки антигероя, сколько интересуемся, что движет его действиями и что он чувствует
Всё так. Правда что движет персонажем почти всегда выясняется быстро. А вот сочувствие к нему возникает почему? У меня сейчас вот всплыл ответ на это. Для того, чтобы персонаж вызвал сочувствие не достаточно просто глубокой драматургической проработки. Самый главный аспект для симпатии - личная схожесть. Чем больше ты увидишь в персонаже отражение собственного характера и жизненного опыта, тем сильнее его полюбишь. А если его поступки станут аморальными и ты его при этом не разлюбишь, значит ты сам по натуре такой же. А то, что я удивляюсь этому, получается говорит о том, что я лгу себе, что я светел, на самом деле вся моя мораль показная, маска, призванная скрыть от себя и других свою ницшеанскую бездну, своё black black heart
@2now, когнитивный диссонанс. По сути, восприятие таких персонажей основывается на сложном взаимодействии когнитивных и аффективных процессов, где эстетическая и драматургическая проработка образа вступает в конфликт с нормативными этическими категориями. Этот конфликт, однако, не приводит к однозначному отторжению, но вызывает своего рода интенциональный сдвиг, в котором человек трансформирует своё восприятие моральной амбивалентности в аналитический процесс. Здесь вступает в игру эстетика повествования, которая, будучи глубоко связанной с психологической эмпатией, формирует новую парадигму этического взаимодействия, где персонаж воспринимается уже не как субъект однозначного осуждения, а как объект детализированного наблюдения за внутренними динамиками человеческого опыта. Простыми словами, мы не столько оцениваем поступки антигероя, сколько интересуемся, что движет его действиями и что он чувствует, что и вызывает такую противоречивую симпатию.@2now