Знаете ли вы собрания Совета? О, вы не знаете этих собраний! Всмотритесь в конференц-зал. С середины потолка глядит плафон. Огромный и плоский, он — в честь недавнего решения о трехстороннем обсуждении дел — бьет по глазам чиновников с троекратной силой. Необъятный переговорный стол раздался, раздвинулся ещё необъятнее — теперь за ним помещается дюжина представителей Министерства Достатка, без которых и так было тесновато. Высокотехнологичное половое покрытие всё в серебряном свете; и чудный воздух и затхло-душен, и полон зевков, и движет тонкие струйки дыма от перегоревших контактов генератора Отца. Божественные собрания! Очаровательные собрания!

Звук мирного посапывания возле генератора сменился на стрекот молний и защелок. Дремавшую наладчицу настигло резкое пробуждение из-за характерного запаха дыма, поэтому ей не сразу удалось разобраться со своей инструментальной сумкой. Если считать главным девизом работы технического сотрудника "Эффективно и незаметно", то проблемы у девушки возникали лишь с повышенной шумностью. В зрительном же плане она была настолько непримечательной, что взгляд скользил по ней ничуть не медленнее, чем по прочим элементам интерьера. Единственное, за что можно было зацепиться — лакированный бейдж с тонкими буквами: "Ла...". Неразборчиво. Впрочем, девушка не сильно беспокоилась об идентификации своей персоны в кругах этого собрания. Хотя, казалось бы — почему?

Отвинтив заднюю крышку, наладчица проникла в нутро устройства и тут же подумала неприличное об организаторах заседания. Оказывается, сегодня Отец не высылал никакого информационного капсуля, но генератор к текущему моменту был настроен на его считывание. Затребованный усиленный ток проходил через пустой приемник, веселыми искорками напоминая наладчице о потенциальном штрафе за порчу оборудования. Не имея времени на перенастройку, девушка направила излишний ток в сливную пазуху половой магистрали, закрепив на ней конец передаточного кабеля. К сожалению, другой конец нуждался в ручном контроле из-за механизма вращения приемника.

Монотонное состыкование кабеля с напряженной поверхностью, как и любая монотонная работа, наталкивает на отвлеченные рассуждения. В такие моменты Ла-Неразборчиво чаще всего рассуждала о своем выборе жизненного пути. Мать с детства говорила ей: "Доча! Учеба ещё никого не сделала счастливее! Счастливыми людей делает активная социальная жизнь, раннее обретение каменной стены в лице мужа и периодические драки для поддержания тонуса". Говорилось это в других фразах, но непосредственный опыт рисовал именно такую картину. Такая картина девушке не нравилась. Ей больше приходились по душе виды сверкающих небоскребов, которые она наблюдала сквозь обветшалое окно своей захолустной комнатенки.

Со временем виды стали ближе. Получив какое-никакое образование и поднаторев в работе с техникой, девушка могла обслуживать переносные трансляторы Отцовской воли, в простонародье именуемые "товками". Чаще всего их использовали для связи Отца с широкими общественными массами на фабриках, мануфактурах и прочих установах подобного толка. Для наладчиков, которым было тяжело добираться на работу из дому, предоставлялось общежитие недалеко от центра, что на первых порах очень помогло юной сотруднице.

Но надолго там она не задержалась. Благодаря безукоризненной работе Ла-Неразборчиво получила повышение и открыла себе дорогу к более серьезной технике в более серьезных госструктурах. А более высокая зарплата позволила снять личную комнату в одной из городских квартир. На этом этапе карьеры большинство начинает всерьез задумываться о прочих сферах своей жизни, в частности о романтической и семейной. Ла-Неразборчиво была не из таких. Ей было достаточно беглого взгляда на членов текущего собрания, чтобы понять: это не тот уровень жизни, к которому она стремится. Казенная форма или потертые пиджаки — не та одежда, которую она хочет видеть; служебные рейсеры — не тот транспорт, на котором она хочет передвигаться; а окна домов, в которые по вечерам смотрят эти уставшие люди, находились слишком низко для того, чтобы их было видно сквозь обветшалое окно её бывшей захолустной комнатенки. Девушке хотелось большего. Но для начала нужно попасть на обслуживание собраний Высшего Совета. Нет, нет: сначала нужно хорошо зарекомендовать себя в обслуживании стационарных генераторов. Нет, это тоже чересчур глобально: сначала нужно дождаться, пока закончится время, отведенное на передачу данных, и можно будет наконец бросить этот чертов кабель.

Копошение наладчицы заинтересовало лишь двух участников собрания. Это были какие-то мелкие управленцы из Министерства Порядка, хотя по габаритам их можно было спутать с высшими чинами Министерства Достатка.

— Видишь? — пиджак в точку наклонился к подруге и кивнул в сторону генератора. — Разозлили мы Отца, теперь успокаивать надо.
— Да разве ж это Отец? — прозвучало из-под жиденьких усов, повернутых в сторону хромированного цилиндра. — Отросток какой-то. На палец разве что потянет.
— А хоть бы и палец! — шутливо взъелся Точка, следя, впрочем, не слишком ли громко он нарушает уставные и государственные правила. — Этот палец тебе как пригрозит — мигом шелковая станешь!
— Этот-то? Ох, боюсь, что не испугаюсь, — кокетничали Усы.
— Это ты здесь такая умная, при своей должности, — возразил Точка и перешел на заговорщицкий шепот, — на Высшем Совете так бы не поговорила. Здесь у нас почти что патефон с пластинками стоит, а у них кабеля напрямую идут, представляешь?
— Какие кабеля? Куда идут? — понимание диалога в сознании Усов почти сравнялось с уровнем понимания текущего доклада главы поставок.
— От Отца. В мозг, напрямую в мозг, представляешь? — возбужденно шептал Точка. — Я на их собраниях, конечно, не был, но вот у моего знакомого из Министерства Истины друг есть, который собственными ушами слышал. Даже подумать о таком страшно!
— Кабеля в мозг... Ох! Я-то думала, что все советники от умственного труда плешивые, — усы Усов затряслись от беззвучного хохота, — а это для удобства, оказывается? Чтобы кабель не путался?
— Ничего подобного! — внезапно выпалил молодчик неподалеку. — Там таких только часть. И вообще!..

Юноша был готов до последнего отстаивать честь советских шевелюр, но повисшая в зале тишина поубавила его уверенность.

— Что, простите? — оправился докладчик после секундной паузы. — Леви Ангерман, если я не ошибаюсь? Да, Вы правы — пока что только часть окружных собственников согласились принять новые условия оборота. Но ведь реструктуризация только началась, и она пойдет гораздо активнее, как только мы...

Глава поставок вернулся в прежнее русло и перевел взгляд от растерянного Леви к светлому корпорационному будущему. Усы и Точка недоверчиво покосились на нарушителя спокойствия и снизили децибелы своего разговора до неуловимых извне значений. Оставленный на попечительство своему стыду, помощник инспектора вжался в стул и приступил к внимательному изучению ближайшей части стола.

— Хорошо хоть, что на Высшем Совете ты не такой разговорчивый, — процедил сидящий рядом Кохара, не дрогнув ни единым мускулом своей закрытой позы.

Но вот кому действительно хотелось поговорить — так это Эдварду Уильяму Бронсу, расположившемуся где-то посредине своего министерско-порядочного сегмента. С коллегами обсуждать было нечего, темы докладов пока что не относились к его профилю работы, а самого директора 14 транспортного отдела не вызывали к трибуне с момента последней злополучной миссии. Один из самых приятных рабочих диалогов по этому поводу состоялся ровно за день перед собранием. Инспектор Гард, старый знакомый Бронса, не подвел его и на этот раз. В красках описав процесс недавнего продуктивного преследования за рюмкой чая, инспектор уверил товарища, что вопрос наконец закрыт. Безмерное удовольствие Бронса омрачало лишь то, что его отделу придется медленно и муторно добиваться прежнего расположения Министерства.

А хотелось бы сразу! Хотелось ворваться в кабинет главы транспорта и выкрикнуть: "Всё! Я справился! Вернее, не я, а мой знакомый из другого министерства, но тем не менее! Я исправляю свои ошибки. Более того, я эффективно исправляю свои ошибки, ведь без заинтересованного лица дело могло заглохнуть окончательно. А так объект доставлен с минимальными задержками. И кстати — не учитывая официальной смерти стажера и пары десятков жителей колонии (да их даже никто не считал толком, господи) — практически без жертв. Так что всё! Верните мне прежнее финансирование! Возобновите поставку кадров в мой отдел! И уберите наконец этот пренебрежительный оттенок во взгляде этого гребаного Кохары!". Представив, насколько глупо он будет выглядеть в глазах руководства с подобными заявлениями, Бронс ухмыльнулся и продолжил смиренно ждать доклада своего спасителя.

Единственным, кого интересовали все темы совещания, был Маркус Хайнеман — пронырливый инспектор Министерства Истины. Пока его коллеги, не то возгордившись, не то соблюдая конфиденциальность, ограничивали круг знакомых, он уверенно расширял свои социальные контакты. Правда, не забывая держать знакомых на безопасном расстоянии. Пока что наиболее любопытным для него был Киллиан Дадье — перемещенный со сверхъестественными способностями, обязанный Хайнеману множеством полезных услуг. К одной из них относилась передача данных насчет его поиска, который подробно обсуждали на прошлом собрании. И когда текущий заседатель вызвал к трибуне инспектора Гарда, объявив о поимке искомого объекта, Маркус осознал: дело принимает совсем уж интересный оборот.