4ki

Становление и развитие жанр получил в XVIII—XIX веке в конце эпохи романтизма.

Ух, напутали вы! Со второй половины XVIII до сер. XIX в. была готическая литература в рамках литературного течения сентиментализма, и в какой-то мере романтизма в творчестве некоторых авторов (Эдгар По).

«К концу XVIII века в Англии слагается и закрепляется в так называемом "готическом", или "черном", романе новая территория свершения романных событий – "зaмок" (впервые в этом значении у Горация Уолпола – “Замок Отранто“, затем у Радклиф, Льюиса и др.). Замок насыщен временем, притом историческим в узком смысле слова, то есть временем исторического прошлого. Замок – место жизни властелинов феодальной эпохи (следовательно, и исторических фигур прошлого), в нем отложились в зримой форме следы веков и поколений в различных частях его строения, в обстановке, в оружии, в галерее портретов предков, в фамильных архивах, в специфических человеческих отношениях династического преемства, передачи наследственных прав. Наконец, легенды и предания оживляют воспоминаниями прошедших событий все уголки замка и его окрестностей». (М. Бахтин).

Неоготическая лит-ра писалась в рамках неоромантизма (как части модернизма) с конца XIX века и по наше время.

В ли­те­ра­ту­ре Н. – пе­ре­ос­мыс­ле­ние и об­нов­ле­ние тра­ди­ций го­ти­че­ско­го ро­ма­на в Зап. Ев­ро­пе и США в кон. 19–20 вв.; тер­мин не­ус­той­чив и ус­ло­вен. По­ро­ж­дён­ная эс­те­ти­кой нео­ро­ман­тиз­ма и воз­ник­шая как ре­ак­ция на без­ду­хов­ность и ути­ли­тар­ность бур­жу­аз­но­го об­ще­ст­ва, Н. пе­ре­но­сит го­тич. сю­же­ты в со­вре­мен­ность, со­че­тая ус­то­яв­шие­ся приё­мы и сти­ле­вые осо­бен­но­сти го­тич. про­зы (мис­ти­цизм, фан­та­сти­ка, ср.-век. или эк­зо­тич. вос­точ­ный ко­ло­рит) с ат­ри­бу­та­ми совр. ци­ви­ли­за­ции. Стрем­ле­ни­ем к но­во­му про­чте­нию го­тич. тра­ди­ции от­ме­че­ны по­вес­ти «Стран­ная ис­то­рия док­то­ра Дже­ки­ла и мис­те­ра Хай­да» Р. Л. Сти­вен­со­на (1886), «Кен­тер­виль­ское при­ви­де­ние» (1887) и «Порт­рет До­риа­на Грея» (1891) О. Уай­ль­да, ро­ма­ны «Ост­ров док­то­ра Мо­ро» (1896) и «Че­ло­век-не­ви­дим­ка» (1897) Г. Уэлл­са, «Дра­ку­ла» Б. Сто­ке­ра (1897). Ок­культ­ны­ми мо­ти­ва­ми на­сы­ще­ны про­за Х. Ф. Лав­краф­та и его по­сле­до­ва­те­лей, по­ве­сти и ро­ма­ны Г. Мей­рин­ка. Воз­ро­ж­де­ние ин­те­ре­са к Н. в 1970–90-е гг. на­шло от­ра­же­ние в твор­че­ст­ве К. Уил­со­на, А. Д. Мёр­док, А. Кар­тер (Ве­ли­ко­бри­та­ния), Дж. К. Оутс, С. Кин­га, Р. Же­ляз­ны, Л. Спрэ­га де Кам­па (США) и др. Н. ак­тив­но про­ни­ка­ет в мас­со­вую ли­те­ра­ту­ру и ки­не­ма­то­граф.
bigenc.ru/fine_art/text/2259452

Можно ещё добавить...

На формирование эстетики жанра оказало значительное влияние «Философское исследование о происхождении наших идей возвышенного и прекрасного» Эдмунда Берка, вышедшее в 1757 г. В данной работе Берк утверждает: «Все, что каким-либо образом устроено так, что возбуждает идеи неудовольствия и опасности, другими словами, все, что в какой-либо степени является ужасным или связано с предметами, внушающими ужас или подобие ужаса, является источником возвышенного; то есть вызывает самую сильную эмоцию, которую душа способна испытывать».
Наличие сверхъестественного и ужасного, вызывающих чувство страха, становится основополагающей чертой готического романа. Говард Лавкрафт в своем исследовании «Сверхъестественный ужас в литературе» писал:
«Страх – самое древнее и сильное из человеческих чувств, а самый древний и самый сильный страх – страх неведомого. Вряд ли кто-нибудь из психологов будет это оспаривать, и в качестве общепризнанного факта сие должно на все времена утвердить подлинность и достоинство таинственного, ужасного повествования как литературной формы».
cyberleninka.ru

4ki

Неоготика затрагивает проблемы поиска своего места в мире, индивидуальности в социуме, свободы выбора и ответственности за свою жизнь.

Мне кажется, вы говорите о современной неоготике. Даже у модернистов начала XIX века это просто ужастики, соединяющие атмосферу старины (поездка в замок, в глухую деревню и проч.) с типичными предрассудками и современного героя. Максимум проблема нерационального или чего-то, что не в силах человека, влияющих на его жизнь.

4ki

Прообразом классического вампира, насколько это возможно в отсутствии канона, считается Иуда Эскариот.

Я бы тут подробнее расписал момент. У иудеев существует легенда о том, что Бог, проклиная Иуду, сказал, что он (Иуда) и его потомки будут скитаться по земле в качестве ночных существ до скончания века. Однако то же самое было и с другим грешником - первым убийцей Каином уже в самой Библии. Когда Бог спросил: «Где брат твой Каин?»- он ответил: “Я не знаю, разве я сторож своему брату”. В наказание Бог проклял Каина своей меткой и изгнал его скитаться во тьму земли Нод. И должен он стать изгнанником и вечным скитальцем на земле. Каин взывает к Богу, говоря, что наказание его больше, чем он сможет снести, и что всякий, кто встретит его, не сможет убить его.

И сказал ему Господь: за то всякому, кто убьет Каина, отмстится всемеро. И сделал Господь God-kunБог Каину знамение, чтобы никто, встретившись с ним, не убил его.

Иные говорят, что Каин умолял здесь об избавлении от смерти, другие же утверждают, что умолял он об ускорении смерти, почему Бог и сказал ему: не тако с тобой будет, как с убийцами после тебя. Убийцы после Каина будут предаваться смерти, как скоро откроют их, но всяк убивый Каина, седмижды отмстится. Поскольку он просил себе смерти, чтобы люди не смеялись над его уничижением, то в продолжении семи родов будут видеть его уничижение, и потом уже умрет он. (Прп. Ефрем Сирин)

4ki

В славянской демонологии вампиры известны как упыри.

И есть даже повесть А.К. Толстого.

— Упырей, — отвечал очень хладнокровно незнакомец. — Вы их, Бог знает почему, называете вампирами, но я могу вас уверить, что им настоящее русское название: упырь; а так как они происхождения чисто славянского, хотя встречаются во всей Европе и даже в Азии, то и неосновательно придерживаться имени, исковерканного венгерскими монахами, которые вздумали было всё переворачивать на латинский лад и из упыря сделали вампира. Вампир, вампир! — повторил он с презрением, — это всё равно что если бы мы, русские, говорили вместо привидения — фантом или ревенант!