Комментарий #8954072
Ответы
Слышу впервые, но очевидно, что это азиатский вариант известной темы о "двух миллионах изнасилованных немок" и "20 миллионах расстрелянных лично Сталиным".
Сексуальное насилие было запрещено и, как известно, в качестве наказания осуществлялась пенетрация в жопу насильника томика "Краткой истории ВКП(б)". А это было больно, никто не хотел для себя такой участи. И все же преступления совершались, вопрос – в каком объеме. Встречаются разные мнения: вот, например, пользователь с никнеймом «РашкаГовно» пишет, что Красная армия прям зверствовала в Германии. А вот британский ученый Энтони Бивор (историк, почётный доктор гуманитарных наук Кентского университета и член Королевского общества искусств и литературы) написал в одной из своих книг следующее:
Представляется, что всего было изнасиловано порядка двух миллионов немецких женщин, многие из которых (если не большинство) перенесли это унижение по нескольку раз.
Другой автор, ветеран ВОВ Леонид Рабичев говорил о полутора миллионах. И тоже лукавил:
Профессор Е. С. Сенявская отметила, что мемуары Рабичева нередко использовали в своих работах авторы современного либерального толка и околонаучной псевдоисторической публицистики, однако при проверке боевого пути Л. Рабичева по документам ЦАМО выяснилось, что многое из его мемуаров не соответствует действительности.
Теперь переходим к событиям в Маньчжурии, в освещении которых нам наверняка встретятся аналогичного рода вбросы, только меньшего масштаба.
WIki: Soviet invasion of Manchuria, Gegenmiao massacre
During the invasion of Manchuria, Soviet and Mongolian soldiers attacked and raped Japanese civilians. The local Chinese population sometimes even joined in these attacks against the Japanese population with the Soviet soldiers. In one famous example, during the Gegenmiao massacre, Soviet soldiers, encouraged by the local Chinese population, raped and massacred over one thousand Japanese women and children.
Инцидент в Гэгэнмяо — массовое убийство более половины группы из 1800 японских женщин и детей, укрывшихся в буддийском монастыре Гэгенмяо 14 августа 1945 года во время Маньчжурской стратегической наступательной операции, совершённое советскими и китайскими войсками.
Беженцы были застрелены, задавлены танками или грузовиками или заколоты советскими военными после того, как они подняли белый флаг. В течение двух часов было убито более тысячи японцев, в основном женщин и детей. В бойне также участвовали китайцы. Часть японцев загнали в реку, где они утонули.
Также были засвидетельствованы случаи, когда у матерей отбирали детей, чтобы продать их на рынке в качестве рабов. На рынке японский мальчик мог стоить 300 оккупационных иен, а девочка — 500 иен.
14 августа было объявлено выжившими и их семьями днем памяти об этом событии. Церемония проходит в храме Гохьякуракан-дзи в Токио.
В 2017 году был выпущен документальный фильм под названием "Свидетель резни в Гэгэнмяо", срежиссированный человеком, который потерял свою мать и маленьких братьев и сестер во время нападения.
During the invasion of Manchuria, Soviet and Mongolian soldiers attacked and raped Japanese civilians. The local Chinese population sometimes even joined in these attacks against the Japanese population with the Soviet soldiers. In one famous example, during the Gegenmiao massacre, Soviet soldiers, encouraged by the local Chinese population, raped and massacred over one thousand Japanese women and children.
Инцидент в Гэгэнмяо — массовое убийство более половины группы из 1800 японских женщин и детей, укрывшихся в буддийском монастыре Гэгенмяо 14 августа 1945 года во время Маньчжурской стратегической наступательной операции, совершённое советскими и китайскими войсками.
Беженцы были застрелены, задавлены танками или грузовиками или заколоты советскими военными после того, как они подняли белый флаг. В течение двух часов было убито более тысячи японцев, в основном женщин и детей. В бойне также участвовали китайцы. Часть японцев загнали в реку, где они утонули.
Также были засвидетельствованы случаи, когда у матерей отбирали детей, чтобы продать их на рынке в качестве рабов. На рынке японский мальчик мог стоить 300 оккупационных иен, а девочка — 500 иен.
14 августа было объявлено выжившими и их семьями днем памяти об этом событии. Церемония проходит в храме Гохьякуракан-дзи в Токио.
В 2017 году был выпущен документальный фильм под названием "Свидетель резни в Гэгэнмяо", срежиссированный человеком, который потерял свою мать и маленьких братьев и сестер во время нападения.
Русская версия статьи об инциденте в Гэгэнмяо предлагается к удалению, основание см. в Обсуждении:
Елена Сенявская. "Русские варвары" в "культурной Европе" и "дикой Азии"
В. Зимонин. «Зверства» в Маньчжурии: вымысел и правдаtsput.ru/rio/document/doc/sbornik_vov_1_tom.pdf
Еще один «источник» – рассказы японских «сирот войны» о расправе советских войск над «мирными японскими беженцами» в местечке Гэгэньмяо 14 августа 1945 г., распространяемые в японских СМИ с середины 1980-х гг. и еще тогда разоблаченные как фальшивка военным историком В. П. Зимониным. Особенно активно измышления по поводу «зверств» советских воинов на территории Маньчжурии, «чудовищных расправ с японскими колонистами» (к 1945 г. этих резервистов Квантунской группировки войск вместе с семьями насчитывалось около 1 млн чел.) муссируются в последнее время (как и аналогичный миф о «преступлениях русских варваров в Европе»). Однако по документам и свидетельствам очевидцев, все те зверства, которые приписывают Красной Армии, совершали сами японцы. Они бросали истекать кровью или добивали собственных раненых, не способных передвигаться самостоятельно; заставляли женщин-колонисток, бежавших вместе с японскими войсками, убивать своих детей, мешавших быстромуотступлению, а в тех случаях, когда сами женщины становились помехой,
принуждали их к ритуальному самоубийству. Получив ряд таких тревожных сигналов, советское командование немедленно приняло соответствующие меры, чтобы воспрепятствовать возникновению подобных случаев в последующем. При этом пленные японские генералы, которым зачитывали текст донесений с описанием подобных фактов, цинично заявляли, что «каждый народ живет и умирает по своим законам».
В августе-сентябре 1945 г. Красной Армии пришлось спасать японцев (как колонистов, так и военнопленных) и от ненависти местного китайского и корейского населения, жаждущего справедливого возмездия недавним оккупантам. «Японские беженцы, старики, женщины и дети, толпами выходили навстречу советским частям и умоляли защитить. Мы собрали их всех, около 11 тыс. человек, в японский военный городок и обеспечили сильной охраной», – вспоминал дважды Герой Советского Союза генерал армии А. П. Белобородов, командовавший в августе 1945 г. 1-й Краснознаменной армией 1-го Дальневосточного фронта, и при этом справедливо замечал: «Вот ведь как получилось: десятки лет японские газеты и прочие средства массовой пропаганды вдалбливали в головы людей всякую чушь про "варваров-большевиков", а пришли мы, и всю эту грязную пену как потоком смыло. К нам же кинулись в поисках защиты».
Ничего удивительного в попытках японцев обвинить бывшего противника в чрезмерной жестокости нет: обычная реакция травмированного сознания, когда собственная вина перекладывается на другого, агрессор превращается в жертву, находит себе оправдания в том, что сам «пострадал», забывая о причинно-следственных связях. Для Японии ее поражение в 1945 г. стало психологическим шоком на многие десятилетия. Воспоминания о Второй мировой войне до сих пор болезненны для национального самолюбия японцев, а потому в этой стране «очень сильны праворадикальные националистические настроения», влияющие и на русско-японские отношения. Историческую память актуализирует так называемая «проблема северных территорий», а именно – передача СССР в результате капитуляции Японии Курильских островов, которую японцы считают незаконной. Обостряет ситуацию и отсутствие мирного договора между Россией и Японией. При этом японцы предъявляют России претензии не только территориального, но и морального порядка. Все настойчивее звучат требования к России «покаяться» за «агрессию СССР против Японии» и за «порабощение множества японских граждан» (имеются в виду интернированные в СССР военнопленные), действия СССР в отношении Японии объявляются «предательскими», а советские войска обвиняются в «жестоком, недостойном поведении». Вместе с тем, «по удивительному стечению обстоятельств или в результате четко продуманной стратегии, японцы не питают ни малейшей обиды к американцам» и не требуют от США публичного покаяния за атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки. В японских учебниках истории «идеализируется милитаризм времен Второй мировой войны», обеляются или умалчиваются преступления японской военщины, а вопрос ущерба от японской агрессии для Китая и Кореи называется «спорным» (видимо, 35 млн убитых китайцев, 4 млн индонезийцев и 2 млн въетнамцев 2 – не в счет). В этом отчетливо проявляется закономерная для побежденных психологическая тенденция найти самооправдание и предпринять попытки самоутверждения. Не случайно 70% японских школьников сегодня искренне считают, что во Второй мировой войне пострадала именно Япония. Так историческая память превращается в «историческую амнезию».
Еще один «источник» – рассказы японских «сирот войны» о расправе советских войск над «мирными японскими беженцами» в местечке Гэгэньмяо 14 августа 1945 г., распространяемые в японских СМИ с середины 1980-х гг. и еще тогда разоблаченные как фальшивка военным историком В. П. Зимониным. Особенно активно измышления по поводу «зверств» советских воинов на территории Маньчжурии, «чудовищных расправ с японскими колонистами» (к 1945 г. этих резервистов Квантунской группировки войск вместе с семьями насчитывалось около 1 млн чел.) муссируются в последнее время (как и аналогичный миф о «преступлениях русских варваров в Европе»). Однако по документам и свидетельствам очевидцев, все те зверства, которые приписывают Красной Армии, совершали сами японцы. Они бросали истекать кровью или добивали собственных раненых, не способных передвигаться самостоятельно; заставляли женщин-колонисток, бежавших вместе с японскими войсками, убивать своих детей, мешавших быстромуотступлению, а в тех случаях, когда сами женщины становились помехой,
принуждали их к ритуальному самоубийству. Получив ряд таких тревожных сигналов, советское командование немедленно приняло соответствующие меры, чтобы воспрепятствовать возникновению подобных случаев в последующем. При этом пленные японские генералы, которым зачитывали текст донесений с описанием подобных фактов, цинично заявляли, что «каждый народ живет и умирает по своим законам».
В августе-сентябре 1945 г. Красной Армии пришлось спасать японцев (как колонистов, так и военнопленных) и от ненависти местного китайского и корейского населения, жаждущего справедливого возмездия недавним оккупантам. «Японские беженцы, старики, женщины и дети, толпами выходили навстречу советским частям и умоляли защитить. Мы собрали их всех, около 11 тыс. человек, в японский военный городок и обеспечили сильной охраной», – вспоминал дважды Герой Советского Союза генерал армии А. П. Белобородов, командовавший в августе 1945 г. 1-й Краснознаменной армией 1-го Дальневосточного фронта, и при этом справедливо замечал: «Вот ведь как получилось: десятки лет японские газеты и прочие средства массовой пропаганды вдалбливали в головы людей всякую чушь про "варваров-большевиков", а пришли мы, и всю эту грязную пену как потоком смыло. К нам же кинулись в поисках защиты».
Ничего удивительного в попытках японцев обвинить бывшего противника в чрезмерной жестокости нет: обычная реакция травмированного сознания, когда собственная вина перекладывается на другого, агрессор превращается в жертву, находит себе оправдания в том, что сам «пострадал», забывая о причинно-следственных связях. Для Японии ее поражение в 1945 г. стало психологическим шоком на многие десятилетия. Воспоминания о Второй мировой войне до сих пор болезненны для национального самолюбия японцев, а потому в этой стране «очень сильны праворадикальные националистические настроения», влияющие и на русско-японские отношения. Историческую память актуализирует так называемая «проблема северных территорий», а именно – передача СССР в результате капитуляции Японии Курильских островов, которую японцы считают незаконной. Обостряет ситуацию и отсутствие мирного договора между Россией и Японией. При этом японцы предъявляют России претензии не только территориального, но и морального порядка. Все настойчивее звучат требования к России «покаяться» за «агрессию СССР против Японии» и за «порабощение множества японских граждан» (имеются в виду интернированные в СССР военнопленные), действия СССР в отношении Японии объявляются «предательскими», а советские войска обвиняются в «жестоком, недостойном поведении». Вместе с тем, «по удивительному стечению обстоятельств или в результате четко продуманной стратегии, японцы не питают ни малейшей обиды к американцам» и не требуют от США публичного покаяния за атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки. В японских учебниках истории «идеализируется милитаризм времен Второй мировой войны», обеляются или умалчиваются преступления японской военщины, а вопрос ущерба от японской агрессии для Китая и Кореи называется «спорным» (видимо, 35 млн убитых китайцев, 4 млн индонезийцев и 2 млн въетнамцев 2 – не в счет). В этом отчетливо проявляется закономерная для побежденных психологическая тенденция найти самооправдание и предпринять попытки самоутверждения. Не случайно 70% японских школьников сегодня искренне считают, что во Второй мировой войне пострадала именно Япония. Так историческая память превращается в «историческую амнезию».
Теперь, наконец, об инциденте в Дунхуа. Я нашел упоминание о нем в одной англоязычной книге китайского автора:
Among the four major pulp companies in Manchuria, of particular interest is the main factory of the Japan-Manchuria Pulp Company located in Dunhua County, where the Dunhua Incident, alternatively known as the Nichiman Pulp Incident, happened in August 1945. Shortly after Japan’s surrender to the Allies, the Soviet armies quickly occupied the town of Dunhua and took over the pulp factory. Relocating all Japanese men to a nearby airfield, the Soviet occupation force decided to imprison the women in the single dormitory, many of whom were sexually abused by the Soviet soldiers. Futilely attempting to evade the unbridled sexual violence, many women decided to shave their heads and cover their faces with dirt. [150] Unperturbed by the Japanese women’s desperate struggles, however, the Soviet soldiers continued their sexual aggression until August 27, when about thirty women, unable to live on under such extreme violence, decided to commit collective suicide (shūdan jiketsu) by taking cyanide.
The fear of rampant sexual violation by the Soviet soldiers in Dunhua is echoed by Kita, the factory manager in Kemono-tachi, who anxiously urges “all you women must go cut your hair.”
Although the Dunhua Incident is by no means the only case of sexual violence allegedly perpetrated by the Russians (some other major incidents of rape and massacre of Japanese repatriating civilians include the Tonghua Incident and the Gegenmiao Incident), which are widely recorded in memoirs of repatriation from Manchuria, [152] such association would seem more than a mere coincidence in light of another war crime that took place in the nearby town of Ha’erbaling, just about forty kilometers to the southeast of Dunhua.
Jiajun Liang. Rethinking the Postwar from Outside: Japanese Literature of Decolonization
[150] Yoshioka Ikuzō, “Sukui naki Tonka: Moto Nichiman Parupu Tonka kōjō,” in Hiroku Daitōa senshi, Manshū hen ge (Tokyo: Fuji Shoin, 1953), 83.
[152] Takeda Shigetarō estimates that as many as 30,000 to 40,000 Japanese women were subject to rape as a result of the Soviet occupation. See Watt, 47. The victims of rape, however, rarely wrote about their traumatic experiences themselves. See Tamanoi, 73
The fear of rampant sexual violation by the Soviet soldiers in Dunhua is echoed by Kita, the factory manager in Kemono-tachi, who anxiously urges “all you women must go cut your hair.”
Although the Dunhua Incident is by no means the only case of sexual violence allegedly perpetrated by the Russians (some other major incidents of rape and massacre of Japanese repatriating civilians include the Tonghua Incident and the Gegenmiao Incident), which are widely recorded in memoirs of repatriation from Manchuria, [152] such association would seem more than a mere coincidence in light of another war crime that took place in the nearby town of Ha’erbaling, just about forty kilometers to the southeast of Dunhua.
Jiajun Liang. Rethinking the Postwar from Outside: Japanese Literature of Decolonization
[150] Yoshioka Ikuzō, “Sukui naki Tonka: Moto Nichiman Parupu Tonka kōjō,” in Hiroku Daitōa senshi, Manshū hen ge (Tokyo: Fuji Shoin, 1953), 83.
[152] Takeda Shigetarō estimates that as many as 30,000 to 40,000 Japanese women were subject to rape as a result of the Soviet occupation. See Watt, 47. The victims of rape, however, rarely wrote about their traumatic experiences themselves. See Tamanoi, 73
Lori Watt. When Empire Comes Home: Repatriation and Reintegration in Postwar Japan
Также:
На русском такую статью нашёл.
Акира был патриотом фашистской Японии. Когда Япония проиграла, он сильно расстроился и невзлюбил русских захватчиков:
After listening to Emperor Hirohito’s radio broadcast announcing Japan’s surrender, Takarada said he asked his father, “We didn’t lose, did we?”
But his father responded, “No, Akira, everything is over.”
Takarada gave an interview four days before his death. He didn’t pass up the opportunity to express his sorrow about the war in Ukraine.
“After the end of World War II, we also came under attack by Soviet troops,” Takarada said. “The same thing is happening again. The young boy now facing a tragic situation in Ukraine is me 77 years ago.”
www.asahi.com/ajw/articles/14576763
But his father responded, “No, Akira, everything is over.”
Takarada gave an interview four days before his death. He didn’t pass up the opportunity to express his sorrow about the war in Ukraine.
“After the end of World War II, we also came under attack by Soviet troops,” Takarada said. “The same thing is happening again. The young boy now facing a tragic situation in Ukraine is me 77 years ago.”
www.asahi.com/ajw/articles/14576763
о время Второй Мировой Япония захватила различные территории. И для их осваивания были переселены всякие японцы, и обычные простолюдины в том числе, я правильно понимаю?
Потом территории отвоевали обратно. И этих людей послали обратно каким-то указом? Или же люди сами в страхе того, как жестоко с ними обращались, пытались любыми способами вернуться на родину?
ru.wikipedia.org
src-h.slav.hokudai.ac.jp/pdf_seminar/040823karpov.pdf
cyberleninka.ru
Твой комментарий
Я нашёл несколько статей: на Вики такую, вот такую ещё, ну, и других много.
На русском такую статью нашёл. Может, какие-то официальные источники есть. Или вообще как с этой темой в любых русскоязычных источниках?
И я хочу понять. Я в истории и политических штуках крайне тупой, не очень соображаю, поэтому немного тяжко. Во время Второй Мировой Япония захватила различные территории. И для их осваивания были переселены всякие японцы, и обычные простолюдины в том числе, я правильно понимаю? Потом территории отвоевали обратно. И этих людей послали обратно каким-то указом? Или же люди сами в страхе того, как жестоко с ними обращались, пытались любыми способами вернуться на родину?
@Kitsune74,@🍀 Goliard 🍀,@🍀 Goliard 🍀