cyr3pi0

сейчас на сайте

Уже с первой арки Фуко было очевидно, что сюжет намеревается использовать сложные магические, или, если хотите, «эзотерические» концепции. Этот же подход был отчасти поддержан второй аркой Котоми — и этот же подход получил полную реализацию в финале истории.

И тут важно отметить: в финале произведения мы наблюдаем не просто некий результат магического действия — мы напрямую вовлекаемся в сам акт магии.

В максимальной точке отчаянья — событиях смерти Усио — сюжет повествования в прямом смысле выходит за собственные рамки, одновременно увлекая зрителя за собой: из абстрактных рассказчика и наблюдателя мы превращаемся в активную действующую единицу, которая, через истинное выражение своего отношения, получает возможность переосмыслить и переписать исход события.

Таким образом, поскольку эта история существует только в рамках собственного описания, каждый из нас, если это соответствует выражению нашего духа, имеет возможность высказать свое отношение к произошедшим событиям и с полной уверенностью объявить, что единственный финал этой истории — это финал, где Нагиса осталась жива, где Усио родилась и выросла в счастливой семье, и герои прожили самую счастливую жизнь все вместе. И именно так оно и есть.

Ниже я хочу выложить полный текст отрывка из книги Карлоса Кастанеды, который, на мой взгляд, полностью описывает концепцию данного подхода:

Он сказал, что некоторые маги были рассказчиками историй. На секунду он замолчал, очевидно, подыскивая подходящий пример, затем напомнил, что у индейцев яки существует свод исторических событий, который называется "памятные даты". Дон Хуан, будучи яки, с чувством заявил, что эти даты были перечнем их поражений и рассеяния.

— Итак, - обратился он ко мне, - что ты, как человек учёный, мог бы рассказать об изложении магом-рассказчиком историй, основанных на памятных датах? Скажем, истории о Калисто Муни, концовку которой он изменяет, и вместо того, чтобы рассказывать, как Калисто Муни был схвачен и четвертован испанскими палачами, что соответствует действительности, - он изображает Калисто Муни победоносным повстанцем, которому сопутствует успех в освобождении своего народа?

Я знал историю Калисто Муни. Он был индейцем из племени яки, который, согласно "памятным датам", поднял восстание против испанцев, но потерпел поражение, попал в плен и был казнён.

— Конечно, - начал я, - можно предположить, что изменение имевших место событий так, как ты это описал, являлось психологическим приёмом, как-то продиктованным пристрастием мага-рассказчика. Возможно также, что это было его личным, именно ему присущим способом смягчения разочарования.

Я добавил, что мог бы даже назвать такого мага-рассказчика патриотом, потому что для него было немыслимо смириться с горечью поражения. Дон Хуан чуть не задохнулся от смеха.

— Но дело не в одном-единственном маге-рассказчике, - сказал он. - Они все так поступают.

— Тогда это является социально оправданным приёмом, призванным выразить желаемое представление всего общества об этом событии, - возразил я. - Общепринятым способом коллективного сбрасывания психологического стресса.

— Твои доводы разумны и убедительны, - сказал он, - но, поскольку твой дух мёртв, ты не способен увидеть изъян в своих рассуждениях. Рассказчик-маг, который изменил окончание реального сюжета, - сказал он, - делал это по указанию и при содействии духа. Поскольку он может манипулировать своей неуловимой связью с намерением, он действительно может изменять события. Рассказчик-маг, демонстрируя своё намерение, снимает шляпу, бросает её на землю и поворачивает на 360 градусов против часовой стрелки. При содействии духа это простое действие погружает его непосредственно в дух. Он позволяет своей мысли совершить скачок в непостижимое.

Дон Хуан поднял руку над головой и указал на небо над горизонтом.

— Поскольку его чистое понимание является лазутчиком, исследующим эту безбрежность вне нас, - продолжал он, - рассказчик-маг знает без тени сомнения, что где-то в этой бесконечности в данный момент обрушивается дух. Калисто Муни является победителем. Он освободил свой народ. Его цель превзошла его личность.

C.Castaneda